Константин Исааков, тревел-журналист. Французский поцелуй

Любите ли вы Францию так, как люблю её я?

... Чуть модифицировав эту речевую конструкцию (признаться, весьма затасканную, стёртую до банальности со времён её автора, «неистового Виссариона»), я, с вашего позволения, поставлю экспрессивное «ударение» на крохотном слове так.

При этом речь буду вести не о количественном так (так сильно, так всеобъемлюще), а о так качественном – именно так, как я.

А как?

Объясню. Но чуть позже. Сначала – об истории вопроса: истории любви (то бишь этой моей Love Story).

Впервые попал я во Францию, а именно в Париж… и именно что «попал» в начале 90-х. То была транзитная ночь на борту Air France по пути в Лос-Анджелес. Долго, бездумно и ошарашенно слонялся я по засыпающему городу, потом сидел в ночном, но бодрствующем кафе с чашкой, и второй, и третьей кофе. Когда же моё возбуждение, казалось, уже достигло предела, за которым – только любовь, только страсть, я взглянул на часы и понял: пора в аэропорт. Сел в поезд – и (как это частенько бывает, если возбуждение не получило разрядки) сломался: уснул. Проехал мимо своей пересадки на Орли. Проснулся. Вернулся. И не успел к рейсу. В результате, провёл в аэропортовском накопителе ровно сутки - до следующего американского рейса (в те времена ещё действовали транзитные визы, и она, французская, была у меня однократной).

Ощущение нереализованного, неразрешённого чувства и осталось у меня той встречи с Францией.

Потом я ещё не раз бывал в Париже. Очаровывался – разочаровывался – опять очаровывался – и опять разочаровывался – и вновь ещё сильнее очаровывался этим загадочным городом, одновременно принимающим и отторгающим тебя, как опытная и своевольная любовница, уверенно жонглирующая твоими страстями («Мадам, Вы мной играете!»).

Разочаровывался, наблюдая, как с годами стирается под внешними влияниями его классическая европейскость, национальная идентификация. Но ведь это нынче беда многих старо-европейских городов.

А очаровывался – одним и тем же. Из разу в раз. От свидания к свиданию.

Невероятной чувственностью Парижа.

Нет, она не была лишь неким «коллективном шармом» встречных-поперечных парижанок... хотя и не без этого. Ею сочился (простите мне натуралистичность образа) город как таковой.

После одного из  таких – в самом деле, совсем уж эротичного – свидания с городом, когда московский офис Atout France неожиданно отозвавшись на мою безумную идею написать о Париже как о прекрасной женщине (напомним: Paris вообще-то мужского рода), поселил меня в пульсирующем сердце французской любви – мой отель на Place Pigale был ещё пару десятилетий назад… извините, легальным борделем, так вот после этого затяжного свидания я написал большое эссе, которое так и назвал «Париж – ты женщина?». И даже инсценировал его: спектакль-скетч в Детской студии при старейшем московском клубе «Китайский лётчик Джао Да» назывался «Фантомы и фантазии Пляс Пигаль».

Бывал я в разные годы и в других краях этой небольшой, но такой разной страны, напоминающей то застенчивую пейзанку, то жеманную даму с камелиями, то стареющую искательницу приключений. Летал на воздушном шаре над замками Луары. Сидел на спине у механического слона, вышагивающего по центральной площади Нанта. Жмурился в искрах фейерверков на Фестивале света в Лионе.

Страсть разного «накала» сопровождала меня в каждой такой поездке. Примерно так – практически «на автомате»  – вызывает желание всякая красивая и трогательная девушка. Но импульс ошарашенности женственностью… но яркое чувственное возбуждение дарит мне именно столица, именно Париж. Ну, а привнесённые в его образ в последние десятилетия знаки иных цивилизаций можно, пожалуй, и эстетски не замечать.

Сегодня - самый любимый французами праздник, в День взятия Бастилии. Он воплощает в себе две главные французские (и мои) ценности – Любовь и Свободу. В этот день я мыслями (и чувствами) в Париже. Я шагаю, куда глаза глядят, по монмартским бульварам. Сижу в окружении студентов (а лучше студенток) на ступеньках Grande Opera или Sacré-Cœur. Глазею на офигенную панораму с верхней площадки Tour d’Eiffel. Пью Bordeaux 2012 года в дорогом (да, именно в дорогом!) ресторане на Champs-Elysées. Просто слоняюсь в толпе.

Я слоняюсь по Парижу. Вновь – как той ночью в начале 90-х.

Это ли не счастье? Ну, по крайней мере, тропинка к нему.

Французский поцелуй считается самым интимным видом поцелуя. Сексологи утверждают, что именно при нём (в гораздо меньшей степени при обычном поцелуе) происходит активизация спинномозговых нервов, эндокринной железы, а также поджелудочной железы и… всяких-разных (кому надо, тот поймёт) нервных окончаний, вызывая то самое возбуждение, то самое чувство влюблённости и эффект неодолимого желания, которое и предшествует ощущению счастья. Каждая встреча с Францией – это для меня что-то вроде французского поцелуя.

Его придумали в стране, где досконально изучены самые потаённые тропинки к счастью.