Здесь был я: путешествие от дома к дому и в поисках дома
Сказать, что я бывал тут и прежде, значит, ничего не сказать. В Баку, я родился и жил до 27 лет. Да и в новейшие времена приезжал не единожды.
Нынешняя же поездка, любезно организованная Бюро по туризму Азербайджана, стала для меня необычайно интересной возможностью и обновить впечатления о том, что хорошо знакомо, и впечатлиться доселе неизведанным.
И ещё: взгляд получился абсолютно авторский. И авторство – вовсе даже не моё. А замечательного и, по моим знаниям и ощущениям, лучшего в республике гида Назима Агаева. Назим владеет уникальным умением увлечь своего слушателя даже тем, о чем вроде и раньше-то знал, да как-то «в глубину» не задумывался. И при этом вывести людей, которых сопровождает, казалось бы, изведанными тропками – к неожиданным открытиям.
Составители программы моего тура из Бюро по туризму Азербайджана и его, по сути, исполнитель Назим, собственно, и подтолкнули меня к идее рассказать о путешествии по Азербайджану как о дороге «из дома к дому». И не столько даже в исконном, личном смысле (где, на каких бакинских улицах я только ни живал: и на Узеира Гаджибекова, и на Пушкина, и на бывшей улице лейтенанта Шмидта, и на Мирза-Ага Алиева, и в 8-м микрорайоне, и у бывшей станции метро «Аврора»; к тому же, впоследствии ещё и много где гостил), но и в смысле собирательном.
Разъясняю: Азербайджан, на мой взгляд, интересен очень по-разному. И каждая из сфер, в которую я порекомендовал бы нашему брату туристу заглянуть – в определенном смысле Дом: Дом художника, Дом архитектора, Дом историка и просто Гостеприимный Дом.
Ну что, по домам?
Дом художника
Дом художника всегда несёт на себе отпечаток личности художника, его образности. Конечно, он завален его работами. Но это не главное. А главное – то, как концептуально осуществлён этот «завал». В этом смысле, расположение любых (художественных или бытовых) предметов в Доме художника – всегда композиция. К ней надо присмотреться – и многое о хозяине узнаешь. Творческая личность самовыражается во всём. Будь то мастерская, куда есть доступ не всякому постороннему, или семейное жилище с сиротливым мольбертом в углу, захламлённая вангоговская лачуга или два арбатских этажа обласканного властями советского живописца (бывал я там когда-то) – так уж устроен всякий художник, что, оказавшись в любой среде, он непременно оставляет в ней свой след. Много следов! А уж у себя дома – подавно.
В каждую свою тревел ориентированную поездку в Азербайджан, я (это происходит и по программе, и вне программы моего путешествия) оказываюсь в гостях у какого-нибудь нового для себя и, как правило, необычного художника. Помнится, несколько лет назад познакомили меня в Баку с Сакитом Мамедовым, чьи работы насыщены цветом и страстями, и, проводя по свое мастерской, он сразу же потряс меня, казалось бы, очевидностью классического библейского сюжета: на его картине у Адама и Евы - очень юных - не было… пупков!
А тут, в этот приезд меня как бы ненароком, «по ходу ноги» в Ичери Шахер, подводит мой гид Назим к увитой зеленью двери. «Зайдём к мастеру?» – «А можно?» (скажу по секрету: обожаю быть случайным, незваным гостем в незнакомом доме).
«Это мастер по камню Алиаббас, – представляет он пожилого человека, застенчивой улыбкой встречающего нас на пороге. – Хранитель времени».
И действительно, время тут везде – с каждой стены, с каждой полочки смотрит. Это часы. Многие из них инкрустированы руками мастера, иные просто сохранены с советских времён. Любит Алиаббас время, бережен к нему. Украшает его камешками, развешивает по стенам, расставляет по полочкам. Лелеет в своих мыслях – мы ведь всегда молодость нашу приукрашиваем в воспоминаниях. Скрупулёзно украшаем: камешек к камешку, песчинка к песчинке. Кто hand made, кто мысленно. Похоже, и живёт мастер Алиаббас в этом бережно хранимом им времени: такие скромные бакинские квартирки я помню ещё по своему детству.
И вот совсем другая мастерская. Она тоже в крепостных стенах. Но с её стен на зрителя выплёскиваются страсти. Таков уж здешний хозяин – художник Али Шамси: крупные живописные мазки – вот они эпичные, а рядом – совсем уже впечатленчески отвлечённые. И тут же – «а пандан» – целый стенд странных украшений, мифических культовых предметов. В этом доме совсем композиция! Потому как художник - другой.
Ба, да меня тут опередили! Замечаю вдруг на стене фото моего друга, знатного путешественника Михаила Кожухова – это он собственной персоной рядом с хозяином. Стоят себе, позируют у того самого авторской работы льва при входе, к которому меня тоже зовут прямо сейчас сфотографироваться с художником.
«Али Шамси прекрасен!» – вскоре ответит мне Миша, которому я в тот же день передам соответствующий привет. И ведь, хоть я тут и «набегом», на 15 минут, не поспоришь: стены дома, дух дома уже говорят о хозяине. Дом художника – лучший экспонат его всежизненной экспозиции!
А в этот, третий Дом художника, тоже в Ичери Шахер (идеальное, согласитесь, для этого место) пришли мы поутру. О Мир Теймуре Маммедове я к тому моменту уже знал. Накануне, в Шеки, выйдя из Дворца шекинских ханов и в очередной раз переваривая его изысканную восточную эстетику, разговаривая о ней, мы с Назимом подошли к художественному комплексу. И увидели вот такое!
Это всё были керамические работы мастера Мир Теймура.
Потом, при встрече, я спрошу художника: «Значит, это вы создали шекинский комплекс мастерских, в котором работают и молодые художники, и известные профессионалы?» И, поморщившись от некоторой высокопарности моего вопроса, мастер ответит: «Ну, я просто им показал, как надо работать. А дальше – они сами».
Вот они и работают – и очень красиво работают: мастер шебеке Гусейн Хаджи Мустафа, мастер вышивки Тякэльдуз, ещё десятки мастеров.
Мы подошли к дому Мир Теймура Маммедова, и я сразу понял: ну да, это его дом. И можно было бы мне даже не объяснять, что его работы выставлены во многих странах мира, что известность Мир Теймура во многом связана с тем, что в своих работах он удивительным образом соединил керамику с живописью, окрасив каждую из тысяч и тысяч своих работ лёгкой и немного печальной иронией человека, который познал мир и людей. Мне это потом расскажут. Но я это понимал уже на пороге: дом говорил за хозяина.
То, как выглядит дом снаружи, оказалось лишь частичкой, лишь «облицовкой» – при том, что каждый её элемент был самобытной работой, образом мира. И рассматривать эти образы можно часами.
Но в самом доме, внутри нас встретили целые толпы персонажей, сюжетов, миров. И все они были штучными, единственными в своём роде.
Слово «мир» ещё не раз возникнет в нашем разговоре. Принято говорить о внутреннем мире художника. Так вот, простите, но в данном случае это выглядело было нарочито «зауженной» банальностью. Потому что у хозяина этих стен таких миров – множество. Чтобы объять их, недостаточно просто ходить и рассматривать. Или разговаривать с мастером – полчаса, часовой… да сколько угодно!
Всё равно останется ощущение недосказанности, недообъятности. Потому что ассоциативность истинного художника всегда загадочная: нам, простым смертным, вряд ли разгадать. Вот эту, например, работу мастер Маммедов назвал знаете как? «СНГ».
А у меня она вызвала совсем иные ассоциации...
Ещё ещё и цикл, посвящённый человеческим порокам: жадности, самодовольству, притворству… И, знаете, ведь образы – тоже совсем не очевидны. Да, он представляет себе жадность – так. Имеет право! Ведь творчество – это высшая степень Свободы.
«Не забывайте, мастера зовут Мир Теймур… да, мир – уже в его имени, и не один. К тому же, по канонам ислама, префикс Мир могут добавлять в имя только потомки пророка Мухаммеда», – подсказывает, видя моё смущение, Назим. И я по другой уже цепочке ассоциаций вспоминаю, как в давние благословенные годы перестройки долго бродил по небольшой комнатке только-только открывшегося тогда музея столь же многомерного и многомирного российского скульптора Вадима Сидура, так же поражаясь неочевидности, нестандартности ассоциаций мастера.
На самом-то деле, Дом художника – это весь мир, вся наша цивилизация. Вне зависимости о наций и конфессий, от политики и образа жизни.
Дом архитектора
Архитектура сегодняшнего Баку многослойна и при этом единостильна. Я, некогда родившийся в этом городе и проживший в нём первые свои 27 лет, застал те ещё времена, когда (в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого столетия) в самом центре, неподалеку от тогдашнего сада 26-ти бакинских комиссаров буровые вышки качали нефть. В сад тот, по рассказам, возила меня мама в коляске, ведь дом моих предков был совсем рядом. Когда-то это было 10 комнат, из которых в 1918-м большевики отобрали 9. Но и оставшаяся одна-единственная впечатляла площадью в 40 с лишним квадратных метров и 5-метровыми потолками. А орнамент лепнины на них пугал меня маленького образами ночных чудищ.
Вот этот-то дом номер 19 по улице сначала Свободы, а затем Узеира Гаджибекова и был для меня долгие годы средоточием этого самого – очень своеобычного – бакинского архитектурного стиля.
Сформировался бакинский стиль в эпоху нефтяного бума, а потому соединил в себе южное, загогулистое барокко с североевропейской готикой (здесь был активен Альфред Нобель, так что материальная база Нобелевской премии во многом «вскормлена» бакинской нефтью) и даже неоклассицизмом. Ко всему фасад моего родительского дома, который могли себе тогда позволить исключительно связанные с нефтью люди, был, помнится, изыскано увит виноградной лозой, а цветами разукрашены балконы, и всё это венчала массивная деревянная парадная дверь.
Всего этого здесь сейчас нет, хотя дом сохранился. Его, говорят, в новейшие времена выкупил какой-то итальянский бизнес: то ли под офис, то ли под жильё сотрудников, и фасад «пригладили» с точки зрения полезного стандарта, а что там внутри – неведомо.
Но элементы той архитектурной среды, которая запечатлелась у меня в памяти с детства, я встречал и встречаю во многих бакинских строениях. Это и тяжеленные дубовые парадные двери, и витиеватые, в цветах балкончики, и белоснежные, массивные фасады – а ведь многим из них за сто лет.
Кстати, в мои студенческие годы выглядели многие из этих здания – например, те, на проспекте Нефтяников, параллельно Приморскому парку (а «по-нашему», просто бульвару) – довольно закопченными и мрачноватыми. Но лет 10-15 назад, как мне рассказывали, чуть ли не вручную стали очищать. Пыль летела столбом, и было это не один месяц, жители ругались, но терпели, зато сейчас эти дома выглядят чистейшим олицетворением бакинского архитектурного стиля.
Бакинская архитектура – это очень целостный образ города. Новые дома по проспекту Гейдара Алиева – это арх-Баку: такие же белоснежные, с немного (очень по-южному) вычурными фасадами. И, кстати, такое же ощущение: живут тут люди, явно причастные к большой нефти.
Вот что интересно, в Баку много небоскрёбов. Это, в основном, сетевые отели. Но не только. Я вообще-то нескрываемо не люблю этот супер-вертикальный архитектурный стиль… с некоторыми, впрочем, исключениями. Небоскребы, по моему опыту путешественника, можно строить несколькими способами. По-ньюйоркски – длинными одностройными авеню. По-шанхайски – гигантскими «гвоздями», вбитыми меж лачуг. По-парижски – унылой пристёжкой окраинного района Дефанс. И по-гонконгски (или по-сингапурски) – с разнообразной, вплоть до самой что ни на есть извилистой геометрией, со стильными подсветками. В общем, «навороченные» небоскрёбы мне нравятся.
Баку, на счастье, пошёл в этом по гонконгско-сингапурскому пути, пригласив лучших зодчих из разных стран – вплоть знаменитости первого ряда Захи Хадид. А потому здешние небоскрёбы не торчат демонстративными вставными золотыми зубами, как (до сих пор помню!) у одного моего давнего соседа по старому бакинскому двору – в те времена золотые зубы были в иных слоях местного населения предметом особой гордости. Нет, они вполне вписаны в стилистику города – некими, как сейчас принято говорить, рэперными точками. Неслучайно же три элегантные башни, построенные на месте когдатошной гостиницы «Москва», стали в наши дни символом Баку современного.
Опять навалились воспоминания. В той гостинице «Москва» поселяли самого Брежнева – во времена его легендарной цитаты «Широко шагает Азербайджан». И генсеку, как рассказывал обслуживавший в качестве официанта визит советского випа друг нашей семьи, за обедом выставляли еду вовсе не с ресторанной кухни, а невесть откуда привезённую в отдельных судочках.
В одной из трёх нынешних башен расположен роскошный отель Faimont, где некогда живал и я. Будете гулять вечером по бульвару или по Нагорному парку, обязательно пофоткайте эти три подсвеченные башни – правда, красиво.
Да, бакинская архитектурная среда – явление особое. И, что радует, сохранившееся! Но, что огорчает, в иных местах весьма запущенная. Когда видишь: это же чудо! Но почему оно в таком состоянии? Это я о бакинских парадных.
Знаете ли вы, что такое бакинские парадные? Нет, вы не знаете, что такое бакинские парадные! Я когда-то знал. Но думал, что их уже не существует. И очень удивился, когда молодой бакинский гид Маша Кузьмина предложила мне – сверх первоначальной программы – авторскую экскурсию именно с таким названием: «Бакинские парадные».
Мы встретились прямо напротив моего бывшего филфака. И заглянули раз за разом за закрытые для посторонних (но не для Маши и, соответственно, нас) массивные входные двери.
И увидели вот это!
Или вот это!
Или вот это!
И ведь все эти чудеса – начало XX, а то и конец XIX века, когда увлечение красотой – «как в Европе» – удачно совпало с наличием больших нефтяных денег на это увлечение.
Но восстанавливать бакинские парадные надо срочно – время-то неумолимо! Красота имеет печальное обыкновение с годами жухнуть и рассыпаться.
В одной из парадных мы, впрочем, встретили парня и девушку. Они что-то замеряли и представились реставраторами. Это обнадёживает.
А в «приложение» к бакинским парадным меня поводили по не менее ностальгическим бакинским дворы. В моём детстве их почему-то называли итальянскими – как видно, под влиянием популярного тогда итальянского неореалистического кино.
Бакинский двор – это такой большой «колодец» в три, четыре, а то и шесть ярусов-этажей, на каждом из которых, вдоль верениц квартирных дверей, на галереях, заставленных приметами быта и бытия, бурлит почти кинематографическая жизнь: кто-то варит на керосинке варенье, кто-то репетирует вокал, кто-то развешивает бельё. Из всего этого сейчас осталось разве что свежевыстиранное и броуновски развешенное бельё на верёвках.
Ах, как я люблю снимать такие бельевые пейзажи: в Венеции и Санто-Доминго, в Куэнке и Сан-Палу. Они дают богатейший импульс фантазии!
Ну, а внизу, в «днище» двора, гоняют мячик дети.
В бакинских «итальянских» дворах прошло детство Мстислава Ростроповича и Рихарда Зорге, Леонида Зорина и Муслима Магомаева.
Я упомянул в начале этого эссе Приморский парк – наш бульвар. А это ведь тоже важный элемент бакинского архитектурного стиля. В иные времена он был вдвое, если не вчетверо короче, и его укутанные ивами и затенённые чинарами скамейки служили надёжным прибежищем целующихся парочек. Представляете, а ведь целуются и сейчас! Сфотографировать не решился: не настолько я нахален, но краем глаза зафиксировал.
А по просторному и при этом заполненному кафешками и ресторанами бульвару по-прежнему гуляют целыми семьями. Причём каждый вечер, вне зависимости от дня недели. С младенцами в колясках. С бабушками и дедушками. Так было и так есть – традиции этой явно больше лет, чем мне.
Как и привычке жителей и гостей фотографировать панораму вечернего города со смотровой площадки Нагорного парка. Прогулялись, остановились, сняли!
Бакинская бухта - это, кстати, отдельный, обязательный ракурс. С детства я слышал, что она – один к одному с Неаполитанской. Побывав в Неаполе, однако, убедился: ничего общего. Но ведь всё равно же очень красива! А с годами, в наши дни стала ещё ярче играть жемчугом вечерних огней.
Отдельная тема - бакинские подземные переходы. Вот такой у них очень местный дизайн.
А уж про Ичери Шахер («по-нашему» крепость) и говорить нечего. Знаете, что тут было ещё в начале 70-х? Мы, младшекурсники, сбегали тогда в крепость из соседнего здания филфака Азгосуниверситета. Прикольно было пить кислое «Жигулёвское» пиво среди экзотических, как нам казалось, развалин. А в них вообще-то ютились много-многодетные семьи (порой нас добродушно шугавшие). Где те развалины? Ичери Шахер – это сегодня своего рода архитектурная выставка строений в этом самом бакинском стиле. Причём строений уже и современных, недавних, но в этом стиле выдержанных. Классический бакинский стиль – это тут и современный отель, и старинная баня, куда, кстати, я из любопытства ненароком заглянул.
Ичери Шахер сегодня, наверное, следует назвать цитаделью бакинской архитектуры. Но привлекают здесь туристов ещё и места, где снимались популярные советские фильмы. Наверное, есть особый кайф в том, чтобы запечатлеть в видосе для любимой девушки себя картинно падающим напротив узнаваемой двери со словами «Чьорт побери!».
Впрочем, в Баку снималась не только «Бриллиантовая рука», но и другие памятные старшему поколению фильмы: «Лев ушел из дому», «Человек-амфибия», «Тегеран 43», «Айболит 66», «Дульсинея Тобосская».
Чем же так привлекали эти места советских киношников? Да где ещё в те времена можно было найти аутентичную для зрителя «картинку» Востока или Юга…
Дом историка
Дом историка – это, всем известно, музей. Музеев и самых разных экспозиций в Азербайджане – великое множество. Остановлюсь лишь на нескольких – на тех, где побывал в этот раз.
Конечно же, первым историческим местом, куда вас поведут в Баку, станет Дворец ширваншахов. Много раз бывал я в нём, и всякий раз у меня возникало ощущение, что экспозиция обновлена, а это, знаете ли, для сугубо исторического объекта непросто. То есть исследования-то не останавливаются, новые экспонаты появляются, хоть и речь идёт об очень далёких от нас XIII - XVI веках. Обновляются, впрочем, не только витрины: была в этот раз и новая для меня информация – Назим Агаев рассказывал, а я дивился: раньше-то об этом вроде не слышал… или, может, не те гиды попадались.
Ну, а по территории Дворца ширваншахов (дворик Диван-хане, усыпальница, мечеть, баня и мавзолей) просто приятно погулять. И обозреть с пригорка очередную панораму Баку.
А вот во Дворце шекинских ханов – всё незыблемо та же роскошь здешних изразцов, которую трудно с чем-то сопоставить, сравнить.
Впрочем, ещё задолго до Шеки по пути заглянули в ещё несколько мест, о которых можно уверенно сказать: историю тут не просто любят – ею тут увлечены.
Легендарный суфийский старец Дири-баба, мавзолей которого возвышается на горке неподалёку от Шемахи, – фигура, окружённая множеством мифов. Вплоть до самого, казалось бы, фантастического: в течение 300 лет мощи мудреца оставались, по преданию, нетленными.
Но вот что самое интересное: работающие здесь учёные могут часами с увлечением рассказывать тебе о том, что с позиций и химии, и физики, и иных наук такое вполне возможно! И, знаете, их уверенностью проникаешься.
Как и уверенностью в некогда сказанных в селе Киш словах легендарного путешественника Тура Хейердала (здесь, неподалеку от древнеалбанского храма, установлен памятник покорителю морей): викинги пришли в далёкие скандинавские края именно из этих мест. Почему бы и нет?
В сам храм, кстати, тоже стоит заглянуть, рассмотрев его не только глазом любителя архитектуры, но и с позиций смены эпох.
Приятно удивил Археологический музей в деревне Демирчи и его смотритель, демирчи (кузнец) Агагусейн. Я оказался тут впервые и вскоре увидел, что музей – это не только само музейное здание с интересной, кстати, археологической коллекцией и бытовыми инсталляциями, но и примыкающие к нему мастерские и лавки. Словом, целый музейный комплекс.
А сам Агагусейн вам и экскурсию профессионально проведет, и в кузнице своё мастерство покажет – на мастер-классе по медной ковке. Да ещё и развлечёт отточенными на множестве туристов байками.
В Шеки мы набрели на прежде тоже незнакомый мне (да и, как оказалось, Назиму) Музей миниатюр. Сделан он руками энтузиастов здешней истории и воссоздаёт её, скорее, даже не в миниатюрах (тут несколько иной художественный жанр), а в макетах и предметах быта. Хотя в некотором смысле это и есть история «в миниатюре».
Из исторических мест по пути Баку – Шемаха – Шеки – Баку не пропустите и комплекс мавзолеев XVII века Кяляхана, Верхний и Нижний шекинские караван-сараи.
Ну, и конечно, особый исторический объект – не просто Дом историка, а целый город истории – это комплекс Гобустан. Гобустанский государственный историко-художественный заповедник – это, во-первых, сам музей, супер-современный, интерактивный.
Нет, впрочем, музей – всё-таки «во-вторых». Потому главное тут – сами скалы и уникальные петроглифы на них. Много раз тут бывал – и при каждом посещении восхищаюсь. Такая выразительность! И такая сохранность!
Знаю, петроглифами славится не только Азербайджан, но и, например, Латинская Америка, Казахстан, Финляндия и даже наша Карелия. Но побывать в Азербайджане и не рассмотреть наскальные рисунки, которым до 20 тысяч лет – нет, я ни за что не соглашусь, что ради это не стоит отъехать всего-то минут за 40 от Баку.
В самом Баку обязательно загляните в Музей ковров на бульваре – красоты тут неописуемой экспонаты.
И не пройдите мимо очень красивого исторического здания недалеко от того же бульвара – Дома-музея Гаджи Зейналабдина Тагиева, азербайджанского миллионера и мецената, действительного статского советника. Это уже не такая давняя, но очень важная для Баку история – конец XIX – начало XX веков. Эпоха того самого нефтяного и, параллельно, культурного бума, одним из главных героев которого и был Тагиев. Простой, по происхождению, человек, он прославился вовсе не только своим богатством (из которого пришедшие к власти большевики оставили его семье лишь дачу в Мардакянах), но поддержкой культуры (построил театр), благотворительностью: он создал несколько школ и приютов, построил мечети и даже православный храм.
Сама же усадьба, её залы и кабинеты изысканы вполне по-европейски, но, конечно, не без южной пышности. Осматривая эти комнаты, я вспоминал дом моих предков на Узеира Гаджибекова, 19: вот похожий дубовый буфет, а эта лепнина мне тоже что-то напомнила…
История жива, пока живы мы.
Гостеприимный дом
Сейчас мог бы написать «красивую» фразу: мол, в Азербайджане каждый дом – гостеприимный. Но удержусь: за каждый смешно поручаться, а врать… до сих пор не привык.
Расскажу-ка я о тех домах, где кормят-поят. При этом рестораны, в которых обедал-ужинал, только обозначу. Потому что в Азербайджане, на самом деле, вкусно везде. И есть тут даже Музей еды – в том самом Шекинском художественном комплексе, что создан Мир Теймуром Маммедовым.
Так вот, порекомендую я вам в Баку рестораны Qaladivari, Ciz-biz, Pendir-çerək. Не ошибётесь. В Шемахе – ресторан Abgora. А в Шеки – Çələbi Xan.
На обеде в последнем всё же остановлюсь подробнее. Потому что именно здесь меня научили, как правильно есть одно из вкуснейших (а вы не знали?) блюд азербайджанской кухни – пити.
Приносят его в глиняном горшочке, поскольку в нём и готовят. Но не спешите черпать из него ложкой! Сначала накрошите (но крупными кусками) в глубокую тарелку свежеиспечённый хлеб. Затем аккуратно вылейте туда наваристый бараний бульон из горшка. В вашей глиняной посуде останутся кусочки нежнейшей баранины и россыпь нута. Всё это – в стадии предельной разваристости, мягкости. А потому вам будет нетрудно прямо ложкой всё это содержимое размять до стояния «каши».
Съедать надо попеременно: ложка бульона с хлебом, ложка месива. Да, именно так едят пити в Шеки, а блюдо это – как раз шекинского происхождения. Я, если вы заметили, ел его, запивая красным сухим азербайджанским вином (под баранину – самое оно).
Вот мы и подошли «ненароком, невзначай» к винной теме. Как не запить хорошим вином хорошую еду? Пити или бозбаш, кебаб и сабза-плов, джиз-быз или садж.
Должен вам сказать, что за последние лет 40 азербайджанская винная культура активно развивалась – и именно в сторону европейских винных традиций. В студенческие годы, помнится, мы с большим удовольствием пили полусладкие «Кямширин» и «Чинар» (и не надо кривить губу – нам тогда не с чем было сравнивать) или копеечное (буквально: бутылка стоила 97 копеек) белое сухое «Аг суфре». Сейчас, на мой вкус (вопреки, однако, официальным рейтингам), лучше других – по разнообразию линейки и, в первую очередь, красных сухих вин – бренд «Савалан», который выпускает свою продукцию по итальянской технологии. У «Савалана тех же красных сухих – несколько, с различными вкусовыми нюансами, к разной еде и к разному настроению.
А в этот приезд я побывал в винодельне Meysary под Шемахой. Вина здесь интересные, хоть и менее разнообразные. Производство – современное, базируется на французской технологии. Наш сомелье Низами с гордостью и очень поэтично представлял свою продукцию, и трудно было бы не увлечься в этой дегустации местным продуктом.
К тому же, сама винодельня – это такой оазис зелени и прохлады в разгорячённых шемахинских предгорьях, где вас заманивают увитые лозой беседки и духовно возвышают бескрайние панорамы зреющих виноградников.
Шекинский сомелье Вусал – это иной тип профессионала. Он не представляет ту или иную винодельню, а потому может предложить вам свободу выбора: попробуйте вот это, а теперь сравните с этим, но, может быть, вот это лучше будет сочетаться с сыром… Конечно, с сыром – я ведь только что плотно позавтракал. И сейчас отважно бью собственный рекорд 15-летней, наверное, давности, установленный где-то в Каталонии. Тогда мы начинали дегустировать местные вина в 11 утра, а сейчас на часах – только 10! Впрочем, для хорошего вина пригодно любое время суток. А эти – отменные, причём все, какое ни попробуешь. И от разных производителей. Вусал умеет показать всю винную палитру Азербайджана.
Меня, конечно, немного занесло: повествую о гостеприимстве лишь тех домов, где кормят-поят: да, гастрономия – моя слабость… а может, и сила. Но гостеприимны-то, на самом деле, и другие дома, о которых я уже рассказал. Их хозяева неизменно радушны и доброжелательны. Они стремятся поделиться всем, что у них есть – включая и творчество, знания: об искусстве, архитектуре, истории, гастрономии. А уж чаем дурманящим из «армуды стакян» всегда угостят. Да ещё и с вареньями: вам инжировое, кизиловое, вишнёвое, из белой черешни, шелковицы, грецких орехов? А пахлаву не попробуете?
… На днях получил информацию о том, что в первом полугодии турпоток из России оказался в Азербайджане самым массовым. Наши люди знают, куда ехать.
Константин Исааков
Фото автора
P. S. С давних пор моей бакинской молодости прошло несколько раз по «–надцать» лет. Я успел исколесить 67 стран. Во многих примеривался: мог бы тут быть мой дом? В Израиле и в США, в Италии и в Мексике, в Японии и в Великобритании. Но так и не примерился.
В Баку, конечно, сейчас уже нет моего дома. Хотя есть множество домов, в которых с радостью меня примут – погостить. Но прямо-таки моего – нет. Город, страна изменились. Я изменился.
Сегодня мой дом – в Москве. Здесь я чувствую себя собой.
Что будет завтра? Не знаю.
Редакция «Вести Туризм» благодарит Бюро по туризму Азербайджана и лично Флориана Зенгсшмида за организацию поездки по республике.
-0-
КИ