По диким степям Забайкалья

За здоровье Байкала нужно бороться – к такому выводу пришла экологическая экспедиция «Охотники за травами», организованная благотворительным фондом «Мир Вокруг Тебя». Этот фонд, созданный семь лет назад корпорацией Siberian Wellness («Сибирское здоровье») с целью сохранения уникальной сибирской флоры и фауны, собрал в августе журналистов, популярных блогеров и авторов актуальных эко-проектов из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Набережных Челнов, Чебоксар, Уфы и Италии. Начав знакомство с Байкалом с Прибайкальского национального парка, команда завершила его на противоположном берегу озера, в национальном парке Забайкальском –  царстве соболей и нерп.

«Эй, баргузин, пошевеливай вал!»

Слово «Забайкалье» многие из нас помнят благодаря известной песне про «проклинающего судьбу»  бродягу, скитавшегося «по диким степям Забайкалья». То, что эти края, слава богу, по сей день остаются достаточно дикими и малотронутыми человеком, удалось убедиться, увидев их своими глазами в ходе экспедиции «Охотники за травами». Любопытно, что кому-то пришла в голову мысль при подъезде к Байкалу со стороны Иркутска поставить на высоком холме огромный, в три человеческих роста памятник бродяге и стелу с полным текстом знаменитой песни о нем. У её подножья туристы неизменно тормозят, фотографируются и сердобольно оставляют монетки-сигаретки бедолаге, добравшемуся-таки с чужбины до родных мест.

В этих же забайкальских местах с удивлением узнаешь, что «баргузин» – этот вовсе не зверек и не модель «Газели». «Пошевеливающий вал» баргузин – это особый ветер, название и характер которого местные рыбаки и капитаны знают, как свои пять пальцев, потому что ветра на Байкале, вытянутом и обрамленном по-разному с разных сторон горами и низинами, особенные. Есть продольные и поперечные, называемые «сармой», «верховиком», «култуком» или «шелонником». Есть и такие, что способны в ненастную погоду вырывать деревья  с корнями, уносить скот и оставленные на берегу большие лодки, опрокидывать корабли.

Участникам экспедиции Siberian Wellness повезло: конец августа выдался удивительно солнечным, безветренным и совсем не напоминал о пугающем своей мощью Байкале. Поэтому с острова Ольхон и западного побережья озера, относящегося к Иркутской области, мы спокойно пересекли озеро и перебрались на западный его берег, находящийся под юрисдикцией Республики Бурятия – в Забайкальский национальный парк. Он управляется объединенной дирекцией ФБГУ «Заповедное Подлеморье», созданной еще и для управления Фролихинским заказником и соседним Баргузинским государственным биосферным заповедником. Расположен парк действительно «подле моря» и занимает площадь в 270 тысяч гектаров. Он включает в себя полуостров с немного смешным названием Святой Нос, Чивыркуйский залив, архипелаг Ушканьи острова и часть акватории озера, которую мы пробороздили в ходе пятичасового плавания на катере, любуясь просторами «славного моря».

Скучать не пришлось: виды обманчиво тихого озера завораживали. Чувствовать же небольшой «мандраж» заставляла мысль о том, что проплываем мы самые глубоководные места на самом глубоководном озере мира, способные на своей более чем полуторакилометровой глубине хранить тайны почище Лохнесского чудовища. Вблизи южного изголовья полуострова Святой Нос она составляет 1 642 метра!

Мало того, неподалеку от этих мест, близ бурятского берега можно было увидеть с нашего катера залив Провал, образовавшийся после 10-балльного землетрясения новогодней ночью 1862 года: тогда под Байкалом буквально разверзлась земля, и вода хлынула в долину реки Селенги, или, по-бурятски, Сэлэнгэ. 

Волей-неволей вспоминались рассказы тех, кто побывал на Байкале зимой и видел его потрясающее голубое ледовое зеркало, расчерченное так называемыми становыми трещинами — по рассказам бывалых, приложив ухо ко льду, можно слышать, как озеро зимой под ним дышит, трещит, вздыхает... 

Древние легенды гласят о том, что образовался Байкал от падения у Саян с небес огромного камня, вероятно, метеорита. В архивах можно найти рассказы местных рыбаков, убежденных, что у Байкала нет дна и что, погрузившись в его воды, можно вынырнуть «по ту сторону света», в Ледовитом океане: мол, были случаи, когда лодка разбивалась в шторм на Байкале, а обломки находили в Арктике. Загадок, как мы поняли, у озера ещё море.

Время от времени мимо нашего судна проносились стаи белых чаек и чёрных бакланов, похожие издалека на тучи саранчи. Последних, как нам рассказал наш гид Алексей Орлов, на Байкале изначально не было: их, пару видов, завезли сюда для разнообразия несколько десятков лет назад, но они тут настолько расплодились, что стали представлять угрозу для местной экосистемы. Каждая особь съедает в день около 3 килограмма рыбы, так что, если помножить это на число прожорливых бакланов, получается, что, по крайней мере, для людей в озере её становится всё меньше и меньше. Популяция фирменной байкальской рыбы, омуля, сократилась к сегодняшнему дню настолько, что на его вылов недавно был наложен запрет.

Омуля, конечно, в прибрежных деревушках исподтишка всё же продают, а в аэропорту Улан-Удэ и вовсе открыто – в сувенирных лавках, по 250 рублей за голову. Зато ещё одного коренного обитателя Байкала удалось реабилитировать. Байкальского эндемика, нерпу, или pusa sibirica, какое-то время назад начали было тоже обвинять в излишнем аппетите и охоте на омуля. Но первое, что мы увидели в заповеднике на острове Тонкий, на одном из Ушканьих островов, где нерпы устроили себе самые большие лежбища, это был плакат, заявляющий о том, что эти милые создания в сокращении поголовья омуля не виноваты.

Год байкальской нерпы

На входе в заповедную зону на острове Тонком, куда мы приехали узнать об условиях проживания нерп, посетителей встречает стенд, повествующий о том, что  одна взрослая нерпа съедает в день от 3 до 5 килограммов, а за год – до тонны рыбы, но питается при этом в основном бычками и прочей мелкой рыбёшкой. Так что омуль, юркий и трудно догоняемый малоповоротливыми тюленями, в пищу к нерпам может попасть только случайно и в очень небольшом количестве: не более 2% от суточного рациона. Такая оговорка, видимо, понадобилась, чтоб отвести от нерп подозрения: на самом деле омуль продолжает страдать намного больше от руки человека – от браконьерской рыбалки.

Нерпам в этом плане повезло немного больше, хотя ещё сравнительно недавно из-за усиленной охоты на них ради ценных шкур, а также из-за химического загрязнения озера и изменения уровня воды, в некоторых районах их популяция тоже приближалась к критическим отметкам. Особенно жестоко велась охота на детёнышей нерпы, рождающихся с милой белой шерсткой. Сегодня это запрещено законом. Но взрослые нерпы, рассекая в поисках добычи по всему озеру, нередко попадают в рыболовные сети, калечатся под винтами моторных лодок.

Сберечь их, меж тем, важно, потому что именно такого подвида пресноводных тюленьих нет больше нигде на планете, рассказали нам сотрудники «Заповедного Подлеморья». Это единственное млекопитающее озера Байкал, уникальное благодаря тому, в частности, что может… приостанавливать беременность, чего не умеет больше ни одно существо на Земле! В определенных случаях эмбрион прекращает развиваться, но не погибает, а впадает в анабиоз до следующего брачного периода, и тогда нерпа рождает сразу двух детенышей.

Чтобы сберечь популяцию нерпы, прежде всего, от людей, экологам пришлось немало похлопотать. Формально байкальская нерпа не занесена в Красную книгу, но в 1980 году удалось добиться запрета охоты на неё. С 2014 года квота на отлов нерпы выдается только исследовательским институтам, а в Сибири каждый май начали даже отмечать День нерпёнка, который в виде мягкой игрушки «белька» заполонил все сувенирные магазинчики Сибири.

Как ни странно, за все годы наблюдений за этими животными многое в их образе жизни, привычках, инстинктах остается непознанным. Исследования байкальской нерпы ведутся с XIX века, но последний масштабный учет численности популяции был очень давно, аж в 1994 году. Программы по исследованию эндемика при научных институтах в настоящее время носят точечный характер и не позволяют составить комплексное видение относительно современного состояния популяции байкальской нерпы.

В 2019 году фонд «Мир Вокруг Тебя» Siberian Wellness поддержал фонд «Озеро Байкал» в его намерении систематизировать знания об эндемике и инициировать новые программы по его изучению. Так родился проект «Год байкальской нерпы», получивший также поддержку Фонда президентских грантов. Он предполагает популяризацию знаний о байкальской нерпе, посвящённые ей онлайн-уроки для учеников как минимум ста школ Иркутской области и Бурятии, запуск просветительского портала в СМИ, но главное — научные исследования. При поддержке трёх фондов в июле этого года ученые Института проблем экологии и эволюции имени Северцова РАН совместно с Забайкальским национальным парком смогли взять лабораторные анализы и провели так называемое мечение нерпы радиомаяками для наблюдений за ней со спутника – во второй раз за всю историю. 

В 2019 году радиомаяками удалось пометить 15 нерп и проследить не только пути их миграции, но и время, которое животные проводят в воде и на суше, особенности поведения. Итоги исследований учёные готовятся направить в Минприроды РФ, Федеральную службу по надзору в сфере природопользования, Федеральное агентство по рыболовству, Байкальскую межрегиональную природоохранную прокуратуру, ФГБНУ «Госрыбцентр».

Что касается Ушканских островов, то посетить их может сегодня каждый желающий, но предварительное зарегистрировавшись в дирекции «Заповедного Подлеморья», по прибытии на остров. Правила поведения тут очень жёсткие: никаких палаток и костров, нельзя курить, надевать яркую одежду, шуметь, выходить за пределы смотровой площадки, устроенной в виде большой стены с крохотными окошками для наблюдением за лежбищем нерп: зверьки очень пугливы и при малейшем беспокойстве надолго покидают лежбище, а при резком прыжке в воду могут ещё и пораниться об острые края камня. 

Взрослые нерпы достигают человеческого роста в 165 сантиметров, веса до 130 килограммов и являются долгожителями среди своих тюленьих родственников: живут до 55 лет. Зимой, когда озеро покрывается льдом, они проделывают когтями специальные отдушины во льду – продухи, достаточные ровно для того, чтобы высунуть на поверхность воды нос и набрать воздуха. Под водой они могут находиться около часа, способны в ней спать, нырять до километровой (!) глубины, выдерживают давление в 21 атмосферу, 70% времени проводят под водой, могут вальяжно днями греться на камнях, но там, под водой разгоняться со скоростью мопеда, до 25 километров в час. Сегодня, по данным Сибирского отделения РАН, популяция нерп в России насчитывает около ста тысяч голов. Но как нерпа попала в озеро, никто не знает до сих пор. По одной из версий, ещё в ледниковый период она проникла в него из Ледовитого океана. Это только добавляет загадок и необходимости изучить этих животных лучше.

Медвежий угол на Святом Носу

На Ушканских островах наша экспедиция столкнулась еще с одним байкальским феноменом:  концентрация муравьев на них самая большая в России, они тут везде! А вот на полуострове Святой Нос, в глухом лесу, где путешественники поселились на два дня на припаркованной в заповеднике барже под названием «Экотур», пришлось иметь дело со зверем покрупнее: самым настоящим таёжным медведем. Оба дня он приходил к турбазе, шурша в кустах, к вечернему костру, в поисках пищи и, очевидно, тёплой компании, а потом и припугнул участников похода во время их прогулки по лесу. Да так, что экстренный возврат на базу вместо обычных полутора часов занял всего минут сорок! Самим нам разглядеть мишку, увы, не удалось, а вот управляющий базой Сергей Степин сумел сфотографировать его на память в прощальное утро, когда тот, обнаглев, появился на базе уже даже в светлое время суток.

Из соседнего Баргузинского заповедника, существующего еще с 1916 года, сюда забегают, как выяснилось, и знаменитые русские соболя, для сохранения популяции которых он, собственно, и был создан ещё в царские времена.

На Святой Нос, расположенный в том же Баргузинском районе Бурятии, экспедиция высадилась с целью проведения субботника по очистке пляжа «Кресты» с почти доминиканской красоты песчаным берегом. Летом, несмотря на то, что заповедная зона закрыта для посещений, сюда стремятся попасть огромные массы туристов, приплывает множество катеров, пассажиры которых, увы, наслаждаясь девственной природой, оставляют после себя горы пластика и другого мусора.

«Святой Нос» – это, по сути, вольный перевод русскими землепроходцами бурятского названия полуострова Хилмэн Хушуун» (или «Морда Осетра»): он и вправду такой же узкий и длинный. В XVII–XVIII веках «носом» обычно называли любой мыс, и это здесь сохранилось в названии. Мыс с материком соединяет узкий Чивыркуйский перешеек (его ширина – примерно 10 километров), разделяющий Чивыркуйский и Баргузинский заливы: напоминание о том, что несколько тысячелетий назад «нос» был островом. Растительность на нём – самая разная: от высокогорной тундры и бруснично-грибных зарослей до невероятно красивых лесов с несколькими десятками видов хвойных деревьев. Для местных шаманов полуостров всегда считался священным не меньше Ольхона: на нём издавна проводили ритуальные церемонии почитания духов природы. Для приезжих туристов, впрочем, нет ничего святого, и их не пугают даже штрафы.

Поэтому, предвидя заранее свалку отходов на берегах, наша экспедиция запланировала уборку мусора на пляже «Кресты», где за лето его обычно накапливается изрядно. Каково же было наше удивление, когда мы тут почти не увидели мусорных отходов! Оказалось, что до нас на пляже побывали волонтёры пилотного проекта «Национальные парки без мусора» фондов «Озеро Байкал» и «Мир Вокруг Тебя», и они уже изрядно потрудились над расчисткой берега. Было приятно узнать, что среди молодёжи немало людей неравнодушных, лучше своих родителей понимающих ценность остатков природной щедрости, нашим поколениям доставшихся.

На обратном пути мы остановились на целебном горячем источнике «Змеевый» в одноимённой бухте Чивыркуйского залива. Окрестности Байкала, особенности в Бурятии, вообще богаты на минеральные источники, помогающие от разных болезней, и многие из них сегодня оборудуются в виде небольших бассейнчиков для платного доступа туристов. Подавляющее большинство пока представляют собой плачевное зрелище: это ванны, оборудованные самыми дешёвыми и далеко не новыми материалами, далекие от европейских стандартов гигиены, практически везде без дежурного медика, всё тут на страх и риск самих лечащихся таким вот «диким» образом... В Змеевом, впрочем, термальные источники с 38- и 55-градусной водой оборудовали намного приличнее многих остальных.

Но остановка в этом месте была важна для экспедиции в связи с другим. Во-первых, сотрудники Баргузинского заповедника приплыли сюда для того, чтобы рассказать о проблемах своей заповедной зоны, прежде всего, о лесных пожарах. Во-вторых, что было вполне логично после обсуждения темы пожаров, тут состоялась и церемония вручения скромных подарков тем, кто с ними борется в этой зоне:  сотрудникам заповедника, вручную сутками роющим траншеи, отделяющие по периметру горящий лес от не охваченного огнем.

В качестве благодарности за их труд корпорация Siberian Wellness вручила им комплекты своей целебной продукции из сибирских трав под названием «Помоги пожарному». В них вошли биокомплекс «НовоМин» – совместная разработка новосибирских и минских ученых, обеспечивающая защиту организма от разрушительного действия окружающей среды, комплекс PulseBox для укрепления сердечно-сосудистой системы, фиточай «Шанга Зурхэн», восстанавливающий бальзам «Мэдэсэ» для лечения ожогов и ран, а также тримегавитал, снижающий риск аллергических реакций и помогающий легче переносить кислородное голодание.

Сегодня акция, в рамках которой любой желающий может за полцены может купить оздоровительный набор и заказать его бесплатную доставку спасателям леса, продолжается, а к продуктам, реализуемым для пожарных и волонтеров, добавилась новая серия из так называемого «корня энерджи» СoreNRG. Это сильно концентрированный экстракт клеточного сока пихты, буквально встряхивающий иммунитет, природный помощник при стрессах, смене часовых поясов и климатических зон, тяжелой работе, экологических и токсических нагрузках.

Конечно, это лишь очень малая компенсация труда сотрудников заповедника, получающих, как выяснилось, всего от силы 16-20 тысяч рублей в месяц — зарплаты в этой сфере более чем скромные. Зато в открытости сердца им не отказать. Как рассказала научный сотрудник Баргузинского заповедника Наталья Лужкова, сейчас заповедник начинает реализацию уникального проекта. Впервые в истории края в нём стали практиковать туристические поездки для инвалидов-колясочников, для которых сейчас строится специальная деревянная эко-дорожка. Первые 70 метров такой дорожки силами волонтёров уже сделаны, нужно проложить ещё 200 метров и построить две обзорные башни, для чего заповедник сейчас изыскивает 2 миллиона рублей. Так что тем, кто хочет поддержать и природу, и инвалидов, которым благодаря программе может открыться новый мир, есть куда вложить свободные средства.

Спасти «Точку номер один»!

И, наконец, о самом важном на Байкале: о воде, являющейся как главным богатством России – для её собственных будущих поколений. И бесценным товаром в завтрашнем мире, когда, как прогнозируют некоторые эксперты, цена барреля чистой воды станет выше цены барреля нефти. Сегодня её качеству, как выяснили в ходе экспедиции «Охотники за травами», угрожает исключительно человек. Так, от сливаемых в озеро стоков, содержащих стиральный порошок с фосфатами, Байкал начинает зарастать вредными водорослями, спирогирой. На его побережье поэтому категорически запрещено пользоваться подобной бытовой химией, но многие базы в зонах массового отдыха туристов жалеют деньги на бетонирование дна выгребных ям, так что вредные отходы через почву всё равно просачиваются в питающие  озеро  воды.

Напомним арифметику: Байкал занимает площадь в 31,5 тысячи квадратных километров, равную Бельгии или Нидерландам, и содержит около 23 тысяч квадратных километров воды – больше, чем все американские Великие озера вместе взятые. Озеро, в которое впадает более трех сотен притоков, хранит 1/5 часть всех мировых запасов поверхностной пресной воды и является самой крупной фабрикой по поддержанию её чистоты. Его даже считают моделью океана из-за многих черт, присущих океанам: больших глубин, громадной массы воды, наличия внутренних и стоячих волн, приливов, штормов, больших величин магнитных аномалий. На Байкале 30 островов, больше 10 лагун,  шесть крупных заливов, около 174 мысов, каждый из которых уникален по виду, растущим на нём растениям и живущим зверям-рыбам. Почти у каждого из мысов есть свои «губы» или «соры», используемые судами для отстоя при сильных ветрах. Как убеждены старожилы, вода в озере никогда не убывает, потому что его всегда подпитывают мощные подземные источники.

Очевидно, что все эти реалии Байкала остро нуждаются в постоянном анализе его состояния и прогнозировании жизни озера на предстоящие десятилетия. Тем более, что с происходящими переменами в климате, потеплением и иссушением северного полушария, с исчезновением из-за вырубки лесов около 150 питающих Байкал речек, с отравлением пестицидами и промотходами самого большого притока озера, реки Селенги, мир неумолимо меняется. Требуется большая работа ученых, исследователей! Ведь Байкал как огромный резерв пресной воды в мире уже сейчас становится объектом «большой политики», а завтра может стать спасением для всего человечества, гибнущего от техногенной катастрофы...

В этой ситуации совершенно непонятно: как кому-то из чиновников в России пришло в голову перекрыть финансирование научно-исследовательской станции, отвечающей за анализ состояния планктона в Байкале? Называется она «Точка №1» и уже 75 (!) лет подряд, начиная с военных лет, скромным коллективом работающих за копейки энтузиастов ведет ежегодный экологический мониторинг, фиксирует изменения в качестве воды Байкала, оценивает состояние планктона, основы экосистемы озера.

«Точка №1» даже попала в Книгу Гиннеса как научная база, ведущая подобные исследования непрерывно на протяжении стольких лет, и накопила уникальный архив данных, публикуемых в десятках научных статей и использовавшийся для ежегодного  государственного доклада Минприроды России «О состоянии озера Байкал и мерах по его  охране». В свободном доступе этими полевыми показателями пользуются сегодня как базой для прогнозирования состояния планеты ученые разных стран мира.

Данные, полученные «Точкой №1», позволяют вести фундаментальные наблюдения за Байкалом, но, как выяснилось в ходе нашей экспедиции, спасать сейчас нужно её саму. Дело в том, что много лет программа получала государственное финансирование. До 2010 года деньги на ее функционирование выделяло Министерство природы РФ, выдававшее НИИ биологии Иркутского государственного университета госзаказ на мониторинг озера. Затем, до 2014 года, её финансирование было передано Министерству образования и науки России, а сама «точка» – под патронат Иркутского госуниверситета, который много лет ведет тут научные работы и стажировки студентов.

Год назад же в целях экономии бюджета встал вопрос о закрытии станции, и спасли «Точку №1» от ухода в небытие лишь негосударственные фонды «Озеро Байкал» и «Мир Вокруг Тебя», при том, что государству почему-то оказалось наплевать на столь судьбоносный вопрос. Сейчас проект поддерживается за счет этих фондов, Иркутского госуниверситета и дополнительных источников, но добровольные помощники могут покрыть расходы станции лишь в сумме не более 2,5 миллионов рублей в год – на минимально допустимом уровне, для избежания риска полного  сворачивания проекта.

Всего же для нормального существования станции требуется сумма около 12 миллионов рублей для содержания штата из 10-15 научных сотрудников и еще около 3 миллионов рублей на содержание катера и полевых выездов на нем для забора анализов воды. Поэтому сейчас идет борьба за возвращение «Точке №1» государственного финансирования. «Требуемая для существования мониторинга сумма не сравнима с той важностью, какую имеют его данные для Байкала», – отмечает директор фонда «Озеро Байкал» Анастасия Цветкова. – Пытаясь вернуть госфинансирование, НИИ биологии Иркутского госуниверситета не раз подавал заявки на гранты в РФФИ, обращался в Российский Народный Фронт, обращал внимание на целесообразность поддержки мониторинга в рамках федеральных целевых программ. Но пока просьба о поддержке «Точки №1» услышана лишь частными фондами».

В столице, очевидно, нашлись более важные дела, чем спасение Байкала. Спасём ли его все мы? 

Гульчачак Ханнанова

Фото Франческо Джорджио