Рустам Рахматуллин: Мишура не может скрыть умирающие памятники

«Как красиво в Москве!», скажет иной наш читатель из провинции, посмотрев телевизор или приехав в столицу на побывку. Да и среднестатистический москвич, если спросить его – как ему? Нравится сегодня в Москве? Хмыкнет, конечно, но ответит скорее утвердительно, чем отрицательно.

Не будем говорить, какой бюджет тратится на обустройство города. Но если верить статистике – все больше и больше туристов приезжает в Москву.

Москва пытается выглядеть гордой и величественной – по крайней мере, в центре.

Но, как говорится, «не все то золото, что блестит».

В городе еще много интересных зданий, которые не всегда видны взыскательным туристам, их не подсвечивают в темное время суток, и, более того, иногда кажется, что еще одно дуновение ветра – и они превратятся в пыль. Масштабные транспортные проекты, осуществляемые в центре города и призванные улучшить качество жизни, попутно – и, на первый взгляд, незаметно, начинают менять качество той же самой жизни в другую сторону, отрицательную, город постепенно теряет свое историческое лицо.

Трудно в это поверить, но однажды мы можем проснуться в городе, в котором вместо живой истории останется история выдуманная, история квази, история похожая – и всегда – не настоящая.

Какой туризм нужен Москве? К нам не приезжают ради солнца и моря, Москва – столица делового туризма – и, как любой исторический город должна быть центром историко-познавательного туризма. Но почти 300 объектов в исторической части города нуждаются в спасении и реставрации.

«Но ведь это «заброшки», «развалины»… мир идет вперед, и зачем нам эти старые дома?

Нет, не «заброшки» – памятники. Не «развалины», а – объекты культурного наследия. Собственно, если мы говорим о Москве, как об историческом городе, с каждым годом количество зданий - исторических памятников - по разным причинам сокращается.

Потому пока, к сожалению, рано говорить о том, что власть, бизнес и общество достигли конструктивного взаимодействия в деле сохранения наследия. Пока по-прежнему, речь идет почти о военных действиях – с победами, поражениями, катастрофами.  И временные «перемирия» на этой войне имеют локальный характер. 

О сегодняшней ситуации с памятниками архитектурного наследия столицы мы решили поговорить с нашим коллегой, журналистом, писателем и краеведом Рустамом Рахматуллиным, человеком, который, как нам кажется, действительно знает всю Москву.

Наша справка. Рустам Рахматуллин окончил факультет журналистики МГУ в 1988 году. Работал в журналах «Юность», «Новая Юность», в 1997—1998 годах был обозревателем «Независимой газеты» по архитектуре.

Читал лекции по москвоведению и краеведению (региональной истории) в Институте журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ) и в МАрхИ.

В 2004—2011 годах вёл градозащитную рубрику «Осторожно, Москва!» в газете «Известия» (тексты собраны в книгу с тем же названием). Являясь одним из основателей журнала «Московское наследие», в 2006—2008 годах был заместителем его главного редактора.

В 2008 году стал лауреатом третьей премии Национальной литературной премии «Большая книга» за книгу «Две Москвы, или Метафизика столицы», которая также получила приз читательских симпатий по результатам читательского голосования. В 2009 году – лауреат премии правительства России за книгу «Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа». В 2011-2019 годах - автор и ведущий москвоведческой программы «Облюбование Москвы» на канале «Россия-24». С 2015 года – сооснователь и программный директор Школы наследия.

В 2009 году стал одним из основателей общественного градозащитного движения «Архнадзор», входит в его координационный совет.

Фото: Москва-24 

 С Рустамом Рахматуллиным поговорил Андрей Щегольков. 

Вести Туризм: Мэр Москвы Сергей Собянин уже более полугода говорит о том, что в Москве с 2011 года отреставрировано более 1300 памятников исторического наследия. Как вы можете прокомментировать эту цифру? 

Рустам Рахматуллин: Официальную статистику ведет Мосгорнаследие - уполномоченный орган городской исполнительной власти, под контролем которого реставрационные работы и проводятся, от выдачи разрешений и согласования проекта до приёмки работ.

А мы представляем общество. И ведем   статистику противоположного свойства, которая обобщается, например, в нашей «Красной книге» . В ней около 300 адресов в нескольких номинациях. Самая обширная номинация – «Запустение». То есть полная заброшенность зданий. Таких примерно две трети от всего списка угроз. В эту номинацию входят, прежде всего, статусные памятники всех рангов. В отличие, например, от номинации «угроза сноса», куда по определению не должны входить статусные памятники, а если входят, то дело идет о чрезвычайной ситуации, о беззаконии. В этой номинации обычно находятся объекты исторической застройки или памятники с неполным охранным статусом, под угрозой лишения статуса или после лишения.

Наша статистика весьма печальная, и до исправления дел ещё очень далеко.

Вести Туризм: Расскажите нам о наиболее вопиющих случаях…

Рустам Рахматуллин: Сколько адресов – столько историй. Если о «заброшках», то здания, которые никому не принадлежат, составляют очень небольшой процент номинации. Можно вспомнить самый экзотический случай - палаты Боровского подворья в Ипатьевском переулке в Китай-городе. Их даже нельзя увидеть, они стоят во дворе режимного учреждения. Палаты были передвинуты в 1967 году. Тем самым их спасли от сноса при строительстве комплекса зданий ЦК КПСС - нынешнего здания администрации президента России. Прошло более полувека, и это рекорд запустения в Москве. Палаты стоят в том виде, в котором их передвигали: стянутые какими-то крепежными конструкциями, отрезанные от фундамента.

Фото arhiv-palat.livejournal.com

Их нет в кадастре, нет ни на чьём балансе. Вообще нигде, кроме перечня выявленных памятников, куда они попали повторно, после снятия с федеральной охраны указом Ельцина. А ведь это XVII век, рубрика «древнейшие гражданские здания страны». Никто не несет ответственности за памятник. На нем растут деревья, как бывает в заброшенных сельских храмах и усадьбах, но не в столице страны. Ниоткуда не видно – ну и ладно, думает, вероятно, начальство. Но мы видим – и напоминаем.

Вести Туризм: В этом корень проблемы – заброшенные памятники никому не принадлежат?

Рустам Рахматуллин: Как правило, в Москве даже «заброшки» юридически кому-то принадлежат. Если же нет, это обычно «пересменка», например, после расторжения договора аренды. Поиск нового арендатора или покупателя может занять несколько месяцев. Можно вспомнить палаты Гурьевых в Потаповском переулке, наш «заветный» памятник, спасенный от гибели в 2009-2010 годах. Его продали только с третьего раза.

Фото otr-online.ru

Вести Туризм: Мы понимаем, что мэрия не реставрирует чужое имущество. Но, например, возникает такая ситуация «затянувшейся пересменки», когда один арендатор ушел, а нового собственника или арендатора нет. Есть ли в бюджете Москвы статья, которая предполагает, что в таком случае город может отреставрировать такой объект за свой счет?

Рустам Рахматуллин: Не видел таких строк бюджета, но практика такая есть. Вспомню хрестоматийный памятник – Дом с барельефами в Плотниковом переулке, где узнаваемые русские писатели стоят в очереди к дамам. Сегодня это жилой дом, квартиры находятся в разных формах собственности или пользования, и сконцентрировать средства на реставрацию фасада собственники годами не могли. Мы много лет обращали внимание на эту ситуацию. Наконец мэрия нашла средства, и фасады были отреставрированы за счет городского бюджета. Такие примеры встречаются, но не являются системными. 

Вести Туризм: Как бы вы могли определить сегодняшнее место «Архнадзора»?

Рустам Рахматуллин: Мы стали представителями общества и в конфликтах, и в диалогах с властью, с проектировщиками, с «хозяйствующими субъектами» по теме наследия. Взяли на себя общественную инспекцию, контроль за сохранностью памятников, исторической среды, городских видов. Наши информационные ресурсы обновляют публикации почти каждый день. Мониторим огромный объем проектных, имущественных, экспертных решений. Расследуем и предаем гласности случаи вандализма, нарушений закона. Разрабатываем и продвигаем изменения в сам закон, оцениваем чужие законопроекты, а если надо, противостоим им. Изучаем старую Москву и заявляем на государственную охрану всё новые объекты. Проводим выставки, бесплатные экскурсии, лекторий…

Вести Туризм: В зоне вашей общественной ответственности находятся все памятники, попавшие в «Красную книгу»? Как вы успеваете?

Рустам Рахматуллин: Саму Красную книгу, вероятно, нельзя заполнить до конца, это вечно удаляющийся горизонт проблем. В нашем рабочем досье больше объектов, чем в книге. Среди множества памятников есть такие, которым мы уделяем особое внимание, потому что когда-то вытащили их из-под ковша экскаватора. При Лужкове и в первые собянинские годы снос угрожал даже статусным памятникам. Обычной практикой был вывод из охранных списков, некоторые горели или поджигались ради сноса. Так, горели уже упомянутые палаты Гурьевых, горел доходный дом купца Быкова, где реставрация завершилась только сейчас.

 

 

Фото m.gazeta.ru news.myseldon.com 

Это десятилетние эпопеи, и где-то они продолжаются. Под особой опекой памятники на грани физической утраты. Мы рискуем их просто потерять, они не могут пустовать долее. Это прежде всего деревянные памятники, как усадебный дом в Виноградове, в Долгопрудном, известный как дом Германа – по фамилии последнего владельца.

Фото: hram-vinogradovo.ru

Или такие каменные здания, которые расконсервированы, потеряли крыши, перекрытия, для них каждая зима и каждое дождливое лето критичны. Например, дом-школа Казакова в Златоустинском переулке (фото ), объект нашего многолетнего попечения. Существовала угроза его сноса в лужковские годы, а в нынешние он просто выморачивается.

На этом примере, кстати, видно, что мы не всегда имеем дело с городской администрацией. Судьба Школы Казакова в руках федеральных, даже президентских структур, которые зачем-то взяли этот дом и ничего с ним не делают.

У нас есть свой внутренний рейтинг краснокнижных объектов, в котором верхние строчки занимают древнейшие гражданские здания города, самые выдающиеся архитектурные произведения и крупнейшие мемориалы. Ярчайший пример недавнего прошлого – палаты Пожарского на Большой Лубянке, 14, выдающийся архитектурный и исторический памятник.

 

 

Фото: redbook.archnadzor.ru/read#20

Около 20 лет палаты были в запустении, трижды перепроданы, изъяты по суду, но государство годами отказывалось, во исполнение собственной судебной победы, внести выкуп, положенный по закону бывшему собственнику. И только в результате выступления нашего координатора Константина Михайлова на Президентском совете по культуре под Новый 2016 год прошла платёжка. Сейчас в палатах Пожарского заканчивается реставрация.

По древности и мемориальному значению среди пустующих лидируют палаты Печатного двора, того самого, времен Ивана Фёдорова, - место создания первой печатной книги в Московском государстве, XVI век.

Фото redbook.archnadzor.ru/read#2

Палаты находятся на Никольской (владение 15), во дворе Историко-архивного института (часть РГГУ), заперты за воротами и не слишком известны широкой публике.

К слову о Никольской улице, ставшей всемирно известной в дни Чемпионата мира по футболу в 2018 году. Она вся завешена мишурой, но не всё золото, что блестит. Мишура пытается скрыть сетки на фасадах сразу нескольких заброшенных зданий, так называемых подворий. Это торговые и доходные комплексы XIX – начала XX веков, в основе часто более древние: «Шевалдышевское подворье» (дом 4), «Чижевское подворье» (дом 8), «Шереметевское подворье» (дом 10). На линии улицы стоит и «Расстрельный» дом», в котором выносились смертные приговоры по политическим статьям в 1930-е годы. Он проходит реставрацию с элементами грубой реконструкции, но удалось отвести угрозу полного или частичного разрушения. А ведь в основе и тут палаты XVII века. Ну а во дворах Никольской прячутся первостепенные памятники, заброшенные с 2000-х годов. Кроме названных палат Печатного двора, пустует один из корпусов Славяно-греко-латинской академии (владение 7-9), под которым при Лужкове вырыли, да так и бросили полость для торгового центра. Дольше четверти века пустует легендарный ресторан «Славянский базар» примыкающий со двора к бывшей одноименной гостинице, ныне Музыкальному театру имени Покровского (владение 17). Он перешёл недавно в состав Большого театра, и теперь появилась хотя бы концепция реставрации.

Вот такие парадоксы модной улицы.

Вести Туризм: Как представителям «Архнадзора» удаётся участвовать в принятии решений?

Рустам Рахматуллин: Если не предлагать себя в переговорщики, тебя скорее всего никто не позовет. Бывает, что удаётся войти в процесс, бывает, что нет. Пример из самого актуального: есть такой мегазастройщик - РЖД. И есть главная градозащитная проблема сезона - участок «Центральных диаметров» от платформы «Каланчёвская» до Андроникова монастыря, или от Каланчёвского путепровода до Андроникова путепровода. Уже расширена земляная выемка между Тремя вокзалами и Курским вокзалом, из-за чего мы только что потеряли два угловых здания с номерами 8 по Новой и Старой Басманным. Продолжая переговоры на удалении, в период карантина, мы смогли только приостановить сносы и добиться проведения обмеров.

И есть твёрдая установка нынешней мэрии – не ставить на госохрану действующие мосты, поскольку им может предстоять расширение. Почти год мы вели переговоры с заказчиком и проектировщиками РЖД по поводу Каланчёвского путепровода, расширяемого вдвое. Физически это расширение означало снос и новое строительство, а теперь означает скорее переборку с воссозданием. В отсутствие у виадука охранного статуса нам удалось дважды изменить проектное решение, в том числе уже утвержденное второе решение. И добиться того, что облик путепровода после реконструкции будет сколько возможно приближен к исходному проекту Щусева. Увы, в сочетании с неизбежными изменениями образа, поскольку путепровод расширяется.

Теперь предстоит отвести угрозу тоннелю под теми же путями железной дороги в Сыромятническом проезде. И одновременно - угрозу Андроникову путепроводу 1865 года через Яузу. Его уже расширяли приставной конструкцией к южному фасаду, со стороны Андроникова монастыря, а теперь расширяют аналогичной конструкцией с севера. То есть сохраняют физически, но исключают сам образ моста из всех городских панорам. Для такого случая Москомнаследие только что отказало ему в статусе памятника. И если угроза сноса Каланчёвского путепровода была замечена вовремя, то угроза Андроникову путепроводу пришла неожиданно, поскольку РЖД вышли на объект до согласования проекта.

Петицию в защиту виадука подписали уже более 15 000 человек.   

Как видите, застройщик может разговаривать с нами про один мост - и при этом утаивать информацию про другой.

Вести Туризм: Удивительно, но в наш век, когда власть начинает с тобой общаться, нужно иметь за спиной какую-то юридическую конструкцию, вроде НКО, Ассоциации и т.п. Между тем, насколько нам известно, Архнадзор даже не юридическое лицо…

Рустам Рахматуллин: Это так. Мы существуем по закону об Общественных объединениях без регистрации. А значит, без офиса, без штатов и прочего. Всё, что мы делаем, делаем добровольно, в свободное время, днями и ночами.

Когда удается усадить за стол переговоров представителей власти, застройщиков, местные группы жителей, действительно можно добиться результата. Так было, например, в Боровске в 2018 году, когда мы вышли за свой географический «мандат», чтобы помочь боровчанам и калужанам остановить массовый снос исторических домов.

Из крупнейших удач отмечу «реновацию без сноса» - список расселяемых, но подлежащих сохранению домов, около 220 зданий. Этот список возник в результате многомесячных прямых переговоров с правительством Москвы в формате совместной рабочей группы. По числу сохраняемых зданий это самая весомая победа за многие годы.

Вести Туризм: А что не получилось? Что вы можете сказать о неудачных случаях?

Рустам Рахматуллин: Увы, таких много. Частью истории Архнадзора стали многомесячные кампании. В защиту усадьбы Шаховских-Глебовых-Стрешневых на Большой Никитской, 19, дворовая часть которой была уничтожена в 2011 году Геликон-Оперой для новой сцены.

В защиту дома Волконского на Воздвиженке, 9, то есть «дома Болконского» из «Войны и Мира», из книги, которая ввела образ Москвы в мировую литературу. Дом полуразрушен и надстроен в 2013 году.

 

В защиту Кругового депо Николаевского (Ленинградского) вокзала, снесенного почти на половину в том же году ради строительства дополнительного пути. Если бы мы не подключились, здание могло быть снесено целиком, но мы настаивали на полном сохранении и предлагали варианты. Сейчас, когда этот обрубок отреставрирован, видно, какой это мог быть прекрасный памятник.

Фото: archnadzor.ru

Вести Туризм: Рустам, спасибо вам огромное за то, что вы делаете для Москвы и других городов России!